Первую половину моей жизни мы прожили далеко друг от друга. Я на Украине, она – в России. В Орловской области, славящейся своими породистыми лошадьми и плодородным черноземом. К ее деревне с говорящим названием «Долгое», путь лежал действительно не близкий. Добирались с родителями двумя поездами: вначале до Курска, потом пересаживались на орловский поезд, где на маленькой станции «Долгое» рано утром нас встречала она, моя бабушка, Екатерина Ивановна. Позже, когда у папы появилась машина, путь стал немного короче, но дорога к Долгому оставалась по-прежнему долгой.
Бабушкин дом
С самого раннего детства Долгое и, конечно, бабушкин огромный дом были для меня отдельной планетой, на которой все было иначе, чем в моей обычной будничной городской жизни. Там была совсем другая жизнь, которая мне казалась вечным праздником лета, Солнца, радости и свободы. Другое было все: отношение к жизни, ко времени, к труду, к дружбе, к пониманию что важно, а что не очень. Этот опыт «другой» жизни оказался для меня чрезвычайно важен, уже потом, во взрослости. И, в первую очередь, благодаря бабушке.
О любимых тяжело писать. Хочется так много сказать, а еще больше сберечь для себя – личного, только нашего. Как мне рассказать о ней последовательно и полно, я себе даже не представляю. Наверное, в этом весь секрет воспоминаний: они текут, цепляясь друг за друга в какой-то своей логике, каким-то своим путем.
Первое, что вспоминается в связи с ней – двор ее дома, наполненный многочисленной живностью. Бабушку моего детства невозможно представить без этих существ, о которых она трепетно заботилась, так, как будто, им была уготована совсем иная участь, чем лечь поздней осенью в банки с тушенкой. Такова деревенская жизнь. Люди живут тем, что вырастили сами.
Все ее «быри-быри», «ути-ути» и «ципы-ципы» были заботливо пересчитаны по нескольку раз в день, сыто накормлены и отправлены вечером в сарай для птицы. Там было тепло и чисто. У бабушки вообще везде было чисто, убрано. Порядок у нее был, (позаимствую у М. Цветаевой) не как отсутствие, а как присутствие, как сущность места. Она считала, что человек, у которого порядок в голове, обязательно будет стремиться к порядку в жизни и вокруг себя.
Атмосфера, которой был наполнен ее дом и наши с ней отношения, можно было бы обозначить одним словом – свобода! Мне было позволено очень многое, но за все, что я делала, нужно было отвечать. Отвечала по-разному: иногда объяснениями, иногда работой, а иногда и стоянием в углу. Но никогда я не чувствовала, что со мной поступают несправедливо, как это часто бывает, когда детей наказывают без понимания и объяснений. Она так ко мне относилась, так умела объяснить, что я все понимала. И всегда был шанс исправить, так или иначе. Моя свобода ограничивалась только рамками моей личной ответственности. Это первое, чему меня научила бабушка. Хотя, была пара вещей, связанных со строгим запретом – но без этого никуда не деться.
Родители
Бабушка очень любила рассказывать истории. Разные. Много рассказывала о своем детстве, о войне, о юности и молодости. Но, почему-то, совсем мало о зрелости. Эти годы ее жизни были самыми тяжкими, наполненными настоящими испытаниями на прочность и человечность.
Много и часто она рассказывала о своих родителях. Поженились они удивительным образом. Отец ее поехал свататься, а там ему отказали. Неожиданно. Тогда его друг предложил (к свадьбе уже было все приготовлено): что если заехать в соседнее село? Там есть девушка на выданье, знакомая семья. Так они и поехали прямиком от ворот, где дали поворот, к другой невесте. Мой прадедушка видел мою прабабушку тогда впервые в жизни. Семья у него была большая, он старший сын, матери нет, нужна взрослая женщина в доме. Спросил: «Пойдешь за меня?». Она согласилась. Так и прожили вместе всю жизнь.
О родителях бабушка говорила всегда с любовью и уважением. Они никогда не выясняли отношения при детях. Если нужно было поговорить «громко» - шли в сарай, закрывались и там «разговаривали». Бабушкина мама была верующей, очень набожной. Отец – атеист, коммунист. Ни разу они не ссорились из-за своих вер, не пытались друг друга обратить. Уважение к внутренней свободе другого было безусловным.
Со смертью за левым плечом
Бабушка Катя была пятым ребенком в семье. Всего их было двенадцать. Но в живых осталось только пять. Она родилась болезненной, все детство тяжело болела, рахит. Ходить не могла до трех лет. Не говорила долго. Несколько раз была при смерти. Отец сделал ей гробик, мама приготовила смертное. «Хоронили» ее с рождения. Но все изменилось, когда, в тогда еще глухой деревне, появился фельдшер. Он дал моей прабабушке хинин и велел поить ребенка сладким чаем. Других лекарств у него не было. Сказал, что если не поправиться через неделю – умрет. Через неделю она начала ползать, а потом пошла и побежала. И дальше, на всю жизнь – веселая, быстрая, легкая как ветер…Жизнерадостная и неунывающая. Она мне как-то раз сказала, что точно знает – жить будет долго. Большой оптимисткой была.
О том, как ее крестили, бабушка знала из рассказов своей мамы. Начало марта, но снег еще лежал, и морозы были и метель. Бабушке тогда - чуть больше месяца. Поехали крестить. Дорога дальняя, церковь в соседней деревне. Поехали вместе с гостями на санях. В дорогу для согрева взяли с собой самогон. Ехали медленно, по пути прабабушка заснула. Когда к церкви подъехали, обнаружилось, что ребенка нет. Стали искать. Пришлось ехать назад. Минутах в тридцати от храма нашли ее в снегу, завернутую в пуховый мамин платок. Думали, что замерзла и умерла. Оказалось, что спала. Привезли в церковь. Батюшка очень ругал горе-родителей за преступную халатность. Ребенка тут же крестили, нарекли Екатериной.
Когда я, уже взрослая, сама мать, спрашивала недоумевая: «Как они могли тебя потерять?» Бабушка, с каким-то недоступным мне пониманием той, сложной и тяжелой жизни ее родителей говорила: «Одним больше, одним меньше – разница не велика». Меня это каждый раз приводило в ужас. И было до боли жалко бабушку, ее маму и всю их большую семью.
Людям, воспитанным с сознанием, что главное успеть пожить для себя, трудно понять эту суровую философию. Где выживает тот, кто крепче держится за жизнь.
Смерть как будто всегда стояла у нее за плечом зримо и осязаемо. Она сама об этом часто говорила. Много раз была на краю гибели. Но каждый раз Господь даровал ей жить. От этого, видимо, такое невероятное жизнелюбие и стойкость.
Бабушка не боялась смерти ни в метафизическом смысле, ни в ее уродливых проявлениях, связанных с биологией нашего тела. В деревне ее всегда звали обмывать покойников. Она шла, никому не отказывала. На вопросы о страхе отвечала, что бояться нужно не мертвых, а живых.
Ее отношения с Богом тема тонкая и не раскрытая даже для наших с ней доверительных отношений. Я с детства удивлялась, как она может не верить. В ней было все, что можно отнести к христианину: любовь к ближним, сострадание, отсутствие зависти и злобы, широкая и щедрая душа. Иногда мне кажется, что она просто не знала, что верит. Она думала, что не верит в Бога, но Бог точно верил в нее.
За несколько лет до ухода, в бабушке случились перемены. Она перестала ходить на похороны и стала отказываться обмывать покойных. Я пыталась расспрашивать, почему так? Но она упорно отмалчивалась. Неожиданно, убежденная атеистка и коммунистка, она попросила, чтобы в ее комнате оставили некоторые иконы. Но на вопрос о Боге отвечала нехотя и коротко: «Что-то есть, думаю, что есть».
На 80-летний юбилей, среди прочего я подарила ей красивый нательный крестик. Бабушка в ответ на этот подарок очень растревожилась, вернула назад. Сказала, что теперь уже слишком поздно в крестик одеваться. Помню, как я плакала от ее отказа и отчаяния увидеть жизнь в другом свете. Один мудрый человек посоветовал мне оставить с ней все разговоры о Боге, о вере. А, просто, каждый раз, прикасаясь к ней, беря за руку или обнимая, мысленно просить Бога, чтобы Он помиловал рабу свою Екатерину. Я так и делала. Мы подолгу всегда разговаривали. Она рассказывала – я слушала. У нас с ней много общего, не только имя. Если можно представить, что родственники могут быть друзьями – она была моим Другом.
Виктор
Бабушка была одарена от природы ясным, острым умом. В школе училась легко. Но на тот момент особой цели перед собой не ставила, кроме как узнать жизнь. Ее привлекали странствия и приключения. Начитавшись в детстве приключенческих романов, натасканных домой из сельской библиотеки – мечтала побывать везде, где получится. Всю жизнь много читала. Жила мечтами, многие из которых сбылись.
В институт не поступила по нелепой случайности. Вместо учебы уехала в Ростов, поступила на машиностроительный завод слесарем-наладчиком, прямо как Катя, из кинофильма «Москва слезам не верит». О Ростове всегда вспоминала с восторгом. Юность, дружба, новая жизнь…
Виктор работал вместе с ними. Бабушка моя в юности была хороша. Она ему очень нравилась. А он ей был только друг. Чтобы сгладить напряжение ситуации, на свидания брала свою подругу Раису. Однажды эта Раиса предложила бабушке рвануть на БАМ. Та, конечно поддержала идею. Договорились встретиться возле бухгалтерии вместе брать расчет. Бабушка Катя пошла первая. Когда вышла – Раиса исчезла. Позже выяснилось, что эта подруга была страстно влюблена в бабушкиного Виктора, и такой хитростью решила избавиться от соперницы. У бабушки – это была последняя подруга. Потом всю жизнь дружила только с мужчинами. И, справедливости ради сказать, дружила по-настоящему, мужчины ее очень уважали за прямоту, бесхитростность и справедливость.
Восстановиться на завод она не захотела. Сильной была обида. Виктор провожал ее к поезду со слезами, охапкой цветов, большой сумкой с продуктами и толстой тетрадью, исписанной им для нее стихами и признаниями в любви. А она пообещала прислать свой новый адрес. Виктор плакал, просил одуматься и остаться. Но несокрушимая стена гордости – ее бич и ее щит по жизни. Не смягчилась. Уехала. Потом, рассказывала, что прорыдала всю дорогу.
В Сибири ее полюбил один геолог, приезжал с отцом свататься. Она отказала в любви, но предложила дружбу. А полюбила совсем другого. Встречались не долго, быстро расписались. А он потом начал пить. Сильно, запойно. Оказался злым пьяницей. Уже на седьмом месяце беременности моей мамой, бабушке неожиданно пришло письмо от Виктора. Требовал, чтобы все бросила и ехала к нему. Что ребенка усыновит, что ни словом не упрекнет.
Бабушка Катя уехала, с маленькой дочкой, но не к Виктору, а назад в свою деревню. Виктору не ответила. А через 17 лет, моя мама, студентка кулинарного техникума проходила практику в Крыму, в одном из пансионатов Евпатории. За столиком, который она обслуживала, сидел зрелый, красивый мужчина с сыном, лет 14-ти. И пристально разглядывал мою маму. Потом встал из-за стола и подошел к ней. Был очень взволнован. Спросил: «Вашу маму, случайно, не Катя зовут?». Мама моя опешила, подтвердила. Разговорились. Оказался он тем самым Виктором из Ростова.
- Вы очень похожи на нее. Передавайте от меня большой привет! Скажите, что я всегда ее помню.
Потом куда-то исчез и появился с шоколадкой, вручил маме. Больше они не встречались.
Горькая
Отец моей мамы, был запойный алкоголик. Бабушка полюбила его сильно. Тогда он был в «завязке», она не знала о проблеме. Познакомились в Сибири, куда она уехала на всесоюзную стройку, в Кемеровской области. Говорила, что был очень красив, веселый, шальной. Когда уже была беременной, его болезнь обнаружилась. Для бабушки Кати это был тяжелый удар. Жить с ним стало настолько невыносимо, что нужно было спасать ребенка и себя. Уходила любя, с огромной болью.
Потом всю жизнь спасала пьяниц, валяющихся на улице, замерзающих в снегу. Объясняла это гуманизмом, что мол, это же человек, хоть и пьян как скотина. Проспится - стыдно будет. В деревне, кого подбирала – тащила к себе или, если знала, откуда – к нему домой. Дедушка знал об этих ее «особенностях», и не мешал.
После смерти дедушки Трофима она переехала к нам в город. Однажды, кажется в январе, был мороз сильный. Бабушка из окна увидела лежащего в снегу человека, уже был вечер, темно. Под тусклыми фонарями силуэт слабо различался. Зовет маму на помощь затащить его в подъезд, чтоб не примерз. Мама с ней поругалась, назвала блаженной. Помогать не пошла и мне запретила. А бабушка молча оделась, вышла на улицу - я смотрела за ней из окна – взяла человека за ворот куртки и поволокла по снегу в подъезд. Утром, когда я шла в школу, его там уже не было. Значит, не замерз, выжил.
О своем первом муже бабушка всегда с болью вспоминала, и с обидой, конечно. Но почему-то, когда я слышала от нее или от мамы истории о спасенных ею пьяницах, мне каждый раз казалось, что она не этих, чужих людей спасает… А того одного, которого спасти не удалось.
Жить вопреки
Жизнь матери-одиночки – трудная, но бабушка благодаря своему жизнелюбию и твёрдому характеру, а так же умению идти к намеченной цели, достаточно быстро эту жизнь устроила и организовала. Наладила быт, занялась строительством дома. Насколько это было трудно, она тоже часто рассказывала. Моя мама была ее путеводной звездой, ее якорем и маяком. А дом, который она для них строила – был смыслом жизни на долгие 12 лет его строительства.
Много лет моя бабушка проработала мастером на маслозаводе. Имела много наград. Ее портрет постоянно висел на доске почета, даже после выхода на заслуженный отдых. Еще у нее были награды за донорство. Она имела редкую группу крови, 4-ю отрицательную и в ней очень нуждались медики.
Стремление быть полезной, помогать людям – проявлялось во всем. Бабушка никогда ничего не жалела, не прятала от людей своего добра, не жадничала, презрительно относилась к мелочности и скупости. Всегда щедро делилась тем, что имела. Была предельно честна и высоко ценила это качество в людях. Меня всегда учила быть честной во всем. Она говорила, что человек, который не врет, даже если его и не любят за это окружающие, по крайней мере, всегда будет уважать сам себя. А это важно, когда ты себя уважаешь, очень помогает выжить.
Вообще в ней было какое-то высокое благородство, совершенно не типичное для ее среды. Это благородство было во всей бабушкиной большой семье. Ее родная сестра, Надежда, учитель истории (еще одна моя бабушка, жившая по соседству в городе) принимала большое участие в моем воспитании. Это ее заботливыми усилиями во мне пробудились любовь к познанию, рукоделию и творчеству.
Многочисленные ближние и дальние родственники разных концов России и Украины уезжали от бабушки щедро одаренные, сыто накормленные, обогретые ее теплом. Приветливость и великолепное чувство юмора – это первое, что встречали в ней незнакомые люди. Анекдотов и прибауток знала бесчисленное количество. Очень ценила в людях чувство юмора. Эта способность была ее личным спасением, возвышающим над тяжестью, непредсказуемостью и абсурдностью жизни.
О ее милосердии можно рассказывать много историй. И каждая из них для меня урок и напутствие. Всю свою жизнь она много помогала больным людям, ближним и дальним, родным и чужим. Годами досматривала тяжело болеющих родственников, была очень снисходительна к капризам, понимая их страдание. И никогда не роптала. Могла, лишь, посокрушаться о сложностях характера, но не более того.
Поздняя любовь
Бабушка вышла замуж по-настоящему после 40 лет. Не собиралась. Ухажёров было много, многие звали замуж. Всем отказывала. А в 42 встретила его. Встретились, когда бабушка приезжала в гости к сестре. И вопросов больше не было. Трофима Андреевича считаю своим дедушкой. Любила его всегда. Он умел рассмешить.
Эта поздняя любовь была счастливая, но трудная. Он ради бабушки оставил свою семью. К тому моменту, как бабушка и дедушка встретились, жизнь с первой женой сильно не складывалась. Бабушка очень переживала, чувствовала свою вину. А потом написала письмо его первой жене. Большое письмо – 12 листовую тетрадь. Там было много всего: просила прощение, благодарила, за то, что та его отпустила без проклятий. Неожиданно первая жена д. Трофима ей ответила. Потом завязалась переписка. И удивительным образом они стали почти друзьями. Когда эта женщина тяжело заболела, бабушка высылала ей деньги, посылки с продуктами, слала телеграммы на все праздники. Настаивала на том, чтобы Трофим Андреевич, который к тому времени перестал общаться с первой семьей, возобновил общение с детьми. Сама писала и приглашала их в гости. И его дети стали приезжать к ним. Полюбили друг друга как родные.
Через неделю после бабушкиной смерти, моя мама встретила Лену, одну из дочерей дедушки Трофима. Встретились, разговорились. Первый ее вопрос был: «Как здоровье тети Кати?». На известие о смерти, Лена искренне заплакала, так как плачут о дорогом человеке. Для моей мамы, ее отец, Трофим, тоже стал дорогим и близким человеком.
Среди многочисленных бабушкиных талантов был и такой – она соединяла, сближала близких ей людей между собой. Говорят, что это одно из важнейших качеств души – объединять. Это качество по наследству передалось и моей маме.
С Трофимом Андреевичем они прожили больше двадцати лет. Первые шесть лет были счастливыми, хотя и не безоблачными. Потом пришла беда. Он заболел. Рак мочевого пузыря. Несколько операций, химии. Врачи сказали: не жилец, готовьтесь. Бабушка несколько месяцев жила с ним в больнице в Орле. С большим трудом выбила отпуск на работе. Долго упрашивала главврача, привозила подарки, деньги. Получилось. Но с тем только условием, что места не будет, раскладушки тоже.
День и ночь рядом с ним. В мужской палате. Спала на сдвинутых стульях. Но никогда не жаловалась, говорила потом: «Спасибо, что вообще разрешили остаться». Пока была рядом с мужем, ухаживала за прооперированными мужчинами, лежавшими по соседству в палате, одинокими, к которым не приходили родственники. Мыла, кормила, выносила судно, когда санитарку было не дозваться.
В день выписки домой (умирать) она сказала дедушке, что сделает все, чтобы он жил. Он сдался, уныл. А она приказала ему жить! Каждый раз, когда слушаю «Скалолазку» Высоцкого думаю о ней и о нем. О них вместе. О том пути, который они прошли, проползли…
Дома бабушка нашла врача. Сама научилась делать промывки. Дедушка лежал. В обеих почках трубки для отведения мочи. Промывки два раза в день. Нужно все делать правильно и аккуратно, иначе интоксикация и конец… Время шло, гроб уже стоял готовый на чердаке дома. А дедушка жил уже не месяц, а полгода, год… пятнадцать лет еще прожил, вопреки всем прогнозам. В первый год приезжал специалист из Орла, развел руками. Сказал, что так не бывает. А бабушка потом говорила: «Это им он был не нужен, а мне нужен – поэтому выжил».
Когда дедушка Трофим стал крепче, начал ходить - стал делать несложную работу по дому, на огороде. Столяр был – злотые руки. Даже после болезни доводил дом до ума, много чего переделал. Руководил. Бабушка его слушалась, радовалась, что в доме есть хозяин.
Каждый его день был бой. Много терпел, держал себя в руках. Она помогала. Так и жили. Всегда смеялись, шутили всем бедам назло!
В одном из разговоров, после его смерти, она обмолвилась - один раз и больше никогда: «Мы были две половинки, которые встретились, все остальное уже не имело значения».
Бабушкина липа
Бабушка очень любила землю. И земля отвечала ей взаимностью. У нее все росло, плодоносило. Огромный сад, огород. Те три месяца в году, которые я проводила в деревне, были для меня, в том числе, практическим и теоретическим курсом по сельскому хозяйству и животноводству.
От нее я много узнала о земле и растениях, о том, как обрабатывается земля, уничтожаются вредители, о селекции, об уходе за домашней живностью. Но самое любимое мое занятие был сбор урожая фруктов и ягод с последующим приготовлением варенья и джемов. Писать об этом я могу очень много, но ограничусь только фактом.
А еще липы… Дерево, на котором я обитала, жила вместе со своими куклами – старая, большая липа с широкой кроной и невероятным ароматом липового цвета во время цветения. Сбор липы был особенным занятием. Липу собирала по просьбе бабушки для дедушкиного чая. Он очень любил липовый чай. Себе домой я, тоже, брала мешочек высушенной липы, чай из которой зимними вечерами согревал мое сердце памятью о лете, о бабушке с дедушкой и моем Долгом.
Если спросить меня, чем пахло мое детство, ответ приходит мгновенно - цветами бабушкиной липы.
В этом году бабушка от нас ушла. Несколько месяцев я была словно окаменевшая: ни чувств, ни слез. Была в ужасе от себя и от того, как приняла ее смерть. А в начале июля, проходя по улице чужого города, остановилась от пронзительного запаха… Цвели липы. На меня как будто обрушился водопад. Омертвение прошло, по щекам горячие струи потекли ручьем. Я рвала цветки липы и вытирала ими лицо. Бабушка, дорогая, любимая, ты всегда-всегда со мной в этих цветах, в этом запахе, в моем сердце!
Денискова Екатерина